Архивная статья из № 1 (43) за 2006 г.
Вторник, 5 июля 2005, Проприано, Корсика, 8 утра. Я ждал этого момента много лет. Сижу на катере со всеми удобствами. Ласты в воде– под ними 400 метров. Воды Валинко спокойны. Неожиданно! Так часто нам приходилось отказываться от погружения из-за ветра! У ног – большой синий буй. От него трехсотпятидесятиметровый шнур с пятидесятикилограммовым грузом устремляется в бездну… Она ждет меня.
Неприятно посасывает под ложечкой… Ощущение не проходит, несмотря на все расслабление, спокойное дыхание и исключительно хорошие условия. А тем временем вся команда суетится вокруг меня.
Юбер, Франсуа, Тоно, Кристиан, Софи и Франк из RALF TECH проснулись в пять утра, чтобы подготовить снаряжение. С вечера я собрал спарку из 18-литровых баллонов плюс 7-литровый баллон с воздухом, для поддува «сухаря». Снаряжение сокращено до минимума, чтобы снизить риск ошибки или замешательства внизу. Только газ был взят с запасом. К девяти утра весь парк декомпрессионного снаряжения, состоящий из 7 баллонов, готов.
Погружение. В компании Софи останавливаюсь на 6 метрах для окончательной проверки. Все отлично. Сдуваю крыло и иду в глубину.
На 70 метрах подвешиваю баллон со смесью 18/50 и включаюсь в 6/72. Ускоряю спуск. Пролетаю 100-метровую отметку, особо не обращая на нее внимания. Позже – прохожу отметку 150 м.
Во время моих первых погружений на смесях в 1993 году эта глубина казалась практически недостижимой. Но с 1996-го, во время исследования затопленных пещер и еще ассистируя Пипину и Одри Феррере, я, наверно, раз пятнадцать ходил на глубины между 150 и 174 метрами, часто в сложных условиях, имея исследовательские задачи, разматывая веревки, снимая или просто страхуя. Эта практика дала мне некоторый психологический комфорт на таких глубинах во время спуска и, особенно, во время подъема и декомпрессионных остановок.
Только что прошел отметку 200 метров. Это в третий раз, с тех пор как я стал нырять. Впервые это произошло в бесконечной подводной пещере источника Воклюз глубиной более 250 метров, в 1998 году. Во второй раз я достиг глубины 231 м в море у берегов Испании, с помощью той же команды. Сегодня эта глубина кажется мне чистой формальностью, так как задача гораздо глубже!
230 метров! Пока – никаких признаков HPNS! (Hyper Pressure Nervous Syndrome (англ.) – нервный синдром высокого давления). Спусковой конец быстро проскальзывает между пальцев в перчатках. Слишком быстро! Приходится полностью сконцентрироваться, чтобы успевать продувать уши и контролировать обжим костюма, благо RALF TECH WR1 оборудован высокоскоростным клапаном поддува, и это удается делать без проблем…
Достигаю последнего из 20-литровых баллонов, который должен находиться на 250 метрах. На самом деле он на 265, так как спусковой конец сильно растянулся.
Это трудный момент. Оставляю 20-литровик с транспортной смесью 6/72, из которого дышал с 70 метров, и перехожу на донную смесь. Привязываю баллон к веревке, но… похоже, делаю слишком много действий одновременно. HPNS дает себя знать, и я чувствую легкий тремор. Я уверен: с глубиной ситуация не улучшится. Сконцентрироваться все сложнее. Более того, этапный баллон, который я должен был присоединить, соскальзывает и уходит по веревке вверх. Позже моя команда его обнаружит, не совсем понимая, что случилось, и не без доли определенного опасения.
Странно, но я переживаю меньше, чем в Воклюзе ниже 200 метров. Да и не замечаю очевидных нарушений визуального восприятия (то есть проблем с оценкой расстояния нет). Возможно, есть повышенный туннельный эффект – поле зрения кажется ограниченным, и сузился периферический обзор. Мой APEKS работает чудо как хорошо, это был правильный выбор – взять в данный проект именно этот регулятор.
Едва замечаю присутствие 300-метровой бирки, а ведь это должно было бы привлечь мое внимание.
Впереди проблесковый маячок свидетельствует, что я вошел в глубокую зону. Достигаю отметки 320 метров (на самом деле глубина 330, все из-за того же растянутого спусковика). Вдруг в правом ухе возникает сильное жжение, сопровождаемое неистовой болью. Взорвалась одна из ламп, находящихся на шлеме. Стресс, который исчез, как только я прошел отметку 70 метров, возвращается бешеным галопом. Я убежден, что получил сильное повреждение барабанной перепонки.
Таким образом, путешествие вниз закончится для меня здесь, на 330 метрах… Что ж… Не так плохо.
Надуваю крыло и начинаю подъем. Боль в ухе не увеличивается. Пытаюсь не думать о том, что еще предстоит сделать, и концентрируюсь на выполнении сиюминутных задач.
На 265 метрах я с радостью обретаю свой первый декомпрессионный баллон, а заодно пользуюсь возможностью сделать первый короткий привал. Затем всплытие продолжается, но более медленно.
И опять здесь есть большое отличие от источника Воклюз – там синдром HPNS накрыл меня раньше и отступил позже, в районе 70 метров. Сегодня же у меня есть ощущение, что уже выше 220 м симптомы почти, или даже совсем, не ощущаются.
На 215 метрах останавливаюсь на вторую глубокую остановку и переключаюсь на второй декомпрессионный баллон. Отсюда поднимаюсь до следующего баллона на 165 метрах. Ухо болит меньше, чем ожидал, и я продвигаюсь по заготовленному плану. Начиная со 150 метров, подъем становится совсем медленным. Это происходит еще и потому, что вокруг меня, на веревке и на подвеске, аккумулируются отработанные баллоны. Когда я достигаю 70 метров, мне приходится справляться с девятью 20-литровыми стейджами.
На 65 метрах я перестегиваю карабин на второй спусковой конец. Здесь я встречаю Франсуа Брена в своем BUDDY Inspiration – именно с этим парнем мы обычно ходим на глубокие рэки. Наше предыдущее исследование проходило всего три недели назад. Он передает мне кое-какие припасы и осведомляется о самочувствии. Настало время пожаловаться на ухо, а заодно и на легкую тошноту. Побыв со мной, Франсуа уходит наверх, забрав с собой 4 баллона.
На 50 метрах меня поджидает Юбер Фукар, приверженец погружений в стиле «baroque» (как он их называет сам), то есть глубоких погружений в пещерах или дайвов в море, ассистируя Пипину на 211 м. Он дает мне воды, содержащей препарат от тошноты. Следующая встреча – с Дени. Он на ребризере. Дени потчует меня овощным супом в гигантских шприцах. Эта соленая пища– хорошая альтернатива сгущенному молоку, пюре из каштанов, компоту, желе и воде. К тому же, он приносит для меня ребризер, который, к сожалению, работать отказался! Из-за этого весь оставшийся подъем, следовательно, прошел на открытом цикле, но без особенных термальных проблем, несмотря на сильное процентное содержание гелия.
С 30 метров все больше начинаю чувствовать сильное волнение на поверхности. Боль в ухе развивается, и вскоре любое движение вдоль спускового конца приносит страдания, прямо как при восхождении на Голгофу. Декомпрессия становится мучением. К 12 метрам меня начинает укачивать. Свел, тем временем, стал еще сильнее. Франк, который остался в лодке, чтоб отвечать за страховку, рассказывал, что к этому моменту волны достигали трехметровой высоты!
Боль и тошнота постепенно изматывают меня. Конец декомпрессии я провожу в компании Кристиана, Пьера, Лоло, Тео, Франсиса и его жены Сильвэн, она и провожает меня с 3 метров до поверхности, которую я достигаю после 8 часов 47 минут погружения.
Здесь я попадаю в лапы моих старых товарищей Тоно и Кристиана, которые быстро эвакуируют меня на землю. Еще полчаса я продолжаю дышать кислородом, до полного рассыщения.
Приключение WR1 закончилось полным успехом! Все наши цели достигнуты, и все мы в добром здравии. Остается один вопрос. Какой рекорд будет для меня следующим? Есть одна идейка…
Техника декомпрессии. Некоторые основные моменты. Первые самые глубокие остановки, длительностью от 1 до 2 минут, были осуществлены с глубины в 265 метров. Начиная с этой отметки, скорость всплытия постепенно уменьшалась, чтобы избежать серьезных вестибулярно-неврологических нарушений. Подобные симптомы могут развиться на глубине при погружениях такого типа. Подобный случай произошел с Джоном Беннетом во время его погружения на 308 м.
Начиная с 66 метров и на протяжении всей декомпрессии (8 часов 47 минут) присутствовали головная боль и тошнота. Следует заметить, что скорость всплытия 30м/мин не была непривычной.
Медленная скорость всплытия и глубокие остановки привели к большому потреблению газов. Это подразумевало использование 20-литровых баллонов на 265 м, 215 м, 165 м (8/62), 145 м, 115 м (13/57), 95 м и 80 м (18/50). Другие баллоны были погружены на втором конце, примерно, шестидесятиметровой длины: на 60 м (20/50), 51м (25/50), 39 м (25/50), 30 м (38/33), 21 м (50% O2), 15 м (60%O2). Кроме того, с поверхности до шести метров были спущены две системы подачи кислорода.
Декомпрессионные смеси содержали большую долю гелия, который легче вывести во время заключительных декомпрессионных остановок. Концентрации азота больше 30% избегались при подъеме вплоть до 21 м.
Все вышеизложенное позволило провести относительно короткую декомпрессию, по сравнению с двенадцатью часами по моим самым долгим таблицам. Это также время декомпрессии Нуно Гомеса, который нырял на 318 метров тремя неделями раньше, на Красном море в Дахабе.
Я выбрал такой вариант декомпрессии из-за условий на море, боли в ухе и тошноты. Я подумал, что более длинная декомпрессия увеличила бы риск истощения.
К тому же, декомпрессия длиной в три часа после погружения в барокамере на 300 м (Келлер, 60-е гг.) придала мне уверенности! В 2004 году Марк Эллиатт поднялся после погружения на 313 м за 6 часов 36 минут. Так что у меня был «запас».
Несколько мыслей про физику и физиологию. Чтобы ограничить наркоз на глубинах ниже 40-50 метров, в газовую смесь добавляется гелий, причем его доля увеличивается с глубиной. Но гелий вызывает теплопотери организма, а также отвечает за нервный синдром высокого давления (HPNS). Проще говоря, проявления этого синдрома ухудшаются наличием гелия ниже 150-180 метров и высокими скоростями спуска, характерными для подобных погружений.
Что касается гелия, многие опыты в барокамере и ряд очень глубоких технических погружений показали, что присутствие наркотического газа, обычно азота, маскирует эффект HPNS: тремор конечностей, постепенно распространяющийся на все тело, проблемы визуального восприятия, затем сложности концентрации и понижение активности. Но, конечно, чем выше содержание азота, тем больше вероятность наркотического эффекта, и даже усиления эффектов наркоза при HPNS.
Таким образом, это предмет дозировки. Слишком много гелия – слишком много HPNS, слишком много азота– слишком много наркоза. На практике наблюдалось, что достаточно быстрые спуски (10-30 м/мин) в барокамере и концентрации азота 13-18% заметно подавляли эффект HPNS, не вызывая при этом наркоза. Во время суперглубоких технических погружений я использую донные смеси с эквивалентной наркотической глубиной в 70-100 метров. Это не спасло меня от испытывания симптомов HPNS, начиная с 260 метров и ниже. В любом случае, смесь, без сомнения, снизила влияние HPNS и позволила избежать опасного наркоза. Согласно экспериментам в камере, скорости погружения 1 м/мин или меньше существенно улучшали состояние дайвера. Но уменьшать скорость с 30-40 м/мин до 10 м/мин кажется бесполезным. С противоположной стороны, возможно, что таким образом у HPNS будет даже еще больше времени, чтобы развиться. Также, эта практика существенно увеличила бы декомпрессионные остановки, которые и так очень долги.
Снаряжение. Давая оценку этому погружению, не могу не отметить: очевидно, что все снаряжение – простое и очень надежное! От этого зависит человеческая жизнь! Большую часть снаряжения предоставила компания RALF TECH. Серия продуктов WR1 (World Record 1) была сконструирована специально для данного погружения.
Сухой костюм O’THREE WR1 из компрессионного 2-миллиметрового неопрена, произведенный компанией O-Three (Великобритания), обладает потрясающей гибкостью и прочностью. Он очень функционален, а наличие больших карманов дало мне возможность избежать картины, когда отдельные части снаряги болтаются тут и там. Кроме того, после 8 часов 47 минут погружения я не замерз.
Двойное крыло CUSTOM DIVERS VBS также производится в Великобритании, в ограниченном количестве, на радость английским техническим дайверам. Отличительная особенность крыла VBS в том, что оно имеет варьируемый объем (от 27 до 30 литров). Крыло очень компактно и прочно. Работа с ним, даже в таком сложном погружении, не доставила хлопот, а это очень важно с точки зрения стресса.
Часы WR1 произведены ограниченной серией и проверены в барокамере на глубине 400 м. Я взял их с собой на 330 м и очень доволен ими. Таким образом, WR1 стали самыми глубокими водолазными часами в мире!
Перчатки, ласты, сухие герметичные мешки для хранения вещей также оставили ощущение полной удовлетворенности, как и остальные мелкие предметы снаряжения.
Все регуляторы, которые я использовал на глубине, были Apeks ATX 100 – их работа на 330 метрах действительно впечатляла. Полное ощущение, что я дышу на глубине в 20 м! Я заранее доверял своему выбору, так как они уже были успешно опробованы норвежцами на 225, а также Джоном Беннетом на 308 метрах. Этот регулятор – один из наиболее популярных среди технических дайверов и спелеоподводников, применительно к самым худшим условиям.
Команда. Команда состояла из 16 человек – дайверов и моряков, которые поддерживали этот проект и лелеяли его с самого начала. И у каждого своя собственная специализация. В то же время все являются многопрофильными. Начиная с моего погружения на 231 м в 2003 году, команда помогала мне в подготовке, переживала отмены, сомневалась. Без них ничего не было бы сделано, и конечно, без терпения их семей. Мне никогда не удастся достаточно отблагодарить их за доброту, действенность и преданность. Я не мог и мечтать о лучшей команде!
Francois Brun (Франсуа Брен) – известный исследователь затонувших кораблей. Christian Deit (Кристиан Дейт) – специалист спелеологии, кейв-дайвер. Hubert Foucart (Юбер Фукар) – исследователь пещер и глубоких рэков. Sophie Kerboeuf, (Софи Кербёф) – полноценный дайвер, которая, кроме того, готовила мне еду. Patrick Tonolini (Патрик Тонолини) – ребризер-дайвер и спелеоподводник, специалист по смешиванию газов. Denis Bignand (Дени Биньян)– ребризер-дайвер, владелец дайв-клуба U Levante на Корсике. Frank Huyghe (Франк Уиг) – исследователь затонувших кораблей.
Текст: Pascal Bernabe, Frank Huyghe
Фото: Francois brun
Перевод: Светлана Мурашкина
Метки: Тек Форс...
